ПРИМЕР ПОСТА: тот же мальчик, уже бывал в игре, только чуть старше.
Что такое "быть в семье"? Хьюго уже почти одиннадцать, а он до сих пор толком не понял. На картинках в книжках - это обычно радостные люди. Но все, что он видел в своей прежней семье - ненависть, презрение, больную мать, безразличие и побои. Не очень похоже на картинки, правда?.. А потом его взяли в другую семью. И он "сам все испортил", как ему сказали, потому что он, мол, бестолковый неуклюжий идиот, раз умудрился разбить вазу. Тогда на него так кричали, что все, что ему оставалось - сбежать на улицу. И чуть не замерзнуть на улице. После этого - вновь приют.
А недавно его забрала к себе Карин Хольте. Вот уж сколько, месяца полтора?.. Вообще, грех жаловаться - обращались к нему теперь очень положительно. Но иногда это походило на то, что он сам - какая-то ваза. Не совсем нужная, не понятно зачем купленная, но очень хрупкая, и стараются не разбить. Эта женщина казалась мальчишке очень нервной. Возможно, будь Хью не таким зажатым, то он проявил бы сентиментальность и приходил к ней обниматься, но он еще не привык к ней, и она к нему - он это отлично видел. И к тому же боялся, что если решится это сделать, то все вмиг испортится. Так что они явно не были пока похожи на семью - скорее на компаньонов: вроде "общее дело", но оно поделено пополам, и каждый занят своей частью в отдельных уголках. Совершенно непонятно, когда они решатся соединить эти кусочки воедино...
Но все же... все же постепенно, очень медленно, благодарю отсутствию агрессии на новом месте, корка льда на чувствах, эмоциях мальчишки начинала оттаивать. Может, тем и лучше, что они не торопили события. Чарльз, который пока не добился от приемыша не то что слова "папа", а вообще даже обращения на "ты", был вынужден срочно вновь отлучиться - опять отправили в командировку. Да уж, не так мистер Хольте ожидал завести себе наследника. Наследник ведь... это когда видишь его первые шаги, слышишь первое слово, видишь, как он впервые берет в свои ручонки ложку. В случае с Хьюго мистер Хольте был лишен таких сентиментальных штучек, как, впрочем и пеленок и кучи носовых платков во время первой простуды (хотя со вторым можно поспорить  стоит лишь вспомнить, что Хьюго, перенервничав, умудрился заболеть в первую же ночь своего пребывания в доме Хольте). Он просто появился в семье, по прихоти жены... один раз Хьюго услышал, как они ссорятся. Но стоило ему только войти, как они затихли, не желая, видимо, пугать ребенка.
Но пока о семье и речи не шло. Мистер Хольте был явно зол на жену и не особо готов к чужому ребенку - хотя относился к мальчику очень доброжелательно, а ей было весьма неловко рядом с ними обоими и она вообще не понимала, что нужно делать с детьми.
Хьюго тоже понятия не имел, что делать с людьми, которые теперь зовутся его папой и мамой. Что делать вместе с ними...
***
Надо сказать, его весьма пугала перспектива того, что осенью его отправят в школу. Он навидался своих сверстников в приюте. Добра не было от них ни на йоту. И не факт, что в школе ребята дружелюбнее - у них все есть уже давно, а у него совсем недавно. И тот факт, что Хольте решили перед началом учебного года отправить его в пришкольный лагерь, дабы "заранее освоиться", пугал Хью не меньше. Но он станет жаловаться, упрашивать, скандалить. Он молча послушает, кивнет и пойдет в лагерь, раз ему сказали, что так надо.
Да, кто-то может сказать, что он безвольный и покладистый. Ничтожный и жалкий, без своего мнения. Но тот, кто такое скажет, скорее всего не был никогда в положении ребенка, которого собственный отец пытался убить и правда чуть не угробил; не был в ситуации ребенка, которому до лет шести ни один человек и слова доброго не сказал; не был в ситуации ребенка, которого взяли, а потом отказались.
Хьюго, надо сказать, был готов, что кто скажет ему что-то вроде того, что он жалок и слаб. Но ему было уже все равно, кто ему что скажет. Главное... главное только чтоб больше не били и не швырялись чем попало...
В первый же день какой-то мальчишка отобрал у него книгу, хорошо хоть, что здешнюю - эту книгу Хью разрешили взять с полки в библиотеке - а потом вывернул руку. "Так я и думал", - решил про себя Хьюго, потирая запястье и уходя куда-то в укромный уголок. Позже его, Хьюго назовут Осликом Иа. Что ж, действительно похож - меланхоличный тихоня...
Никто, конечно, не обратил внимания на эту мелкую потасовку. Хью не стал обращать внимание на себя. Не собирался плакать и просить кого-то помочь. Просто позволил сам с первых минут исключить себя из местного "общества" и постарался найти себе такое место, откуда его будет замечать как можно меньше людей.
Он совсем ушел в свои мысли... точнее, безмыслье - если так можно выразиться. Сидел себе тихо, ни о чем не думая, и словно спал наяву... Но тут его забытье было разорвано криками и прочим шумом. Тот мальчишка, который напал на Хью с первых минут, теперь дрался с другим. Вообще, Хьюго заметил, как ни странно, сквозь свою полудрему, что задира сам начал докапываться, толкнул парнишку, болтавшего с несколькими ребятами. Хотя обычно Хьюго считал, что отвечать дракой на толчок глупо, но в данной ситуации считал правым того, кто именно дракой и ответил... Вмешиваться Лайтвуд-Хольте не стал, разумеется, это было бы бессмысленно. Но все равно уже подоспела учительница и разняла этих двоих, сказав что-то о том, что вызовет сейчас их родителей к директору. Драчуны разошлись по разным частям кабинета. Хьюго подумал, достал из кармана платок и подошел к тому, другому, который ответил задире "по достоинству",  протянул платок:
- Здравствуй, - сказал он тихим и бесцветным голосом. - У тебя кровь. Вот, возьми платок...
Хью немного побаивался того, что возможно этот мальчишка посмеется или фыркнет или даже набросится на него... все-таки, если он так легко вспыхнул от того, что его толкнули - кто его знает, может он тоже злюка?.. Но Хью надеялся, что это не так...

Все-таки он больше любил путешествовать на поезде. Возможно, в этом было что-то детское, но Андрей до сих пор находил какое-то тайное обаяние в этих поездках, когда под колыбельную качку колес смотришь в вагонное окно. Картинки пролетают, словно смазанные кистью, и от этого размеренного движения и постоянной смены впечатлений погружаешься в легкую дремоту наяву, и мысли сами собой приходят в голову и так же легко исчезают. Глядя в окно, ты становишься немного ребенком, с удивлением открывающим для себя, как огромен мир, как много в нем пространства и воздуха, а не только привычных улиц и домов.
Самолет в этом отношении был куда более прозаичен. Объявление пилота о том, что самолет совершил посадку, очередь в проходе салона, пассажиры, нервно сталкивающиеся локтями… И в качестве приятного бонуса – начавшийся снег.
На выходе из здания аэропорта имени Вацлава Гавала Андрей достал из кармана пальто смартфон, выключенный на время полета. Засветившийся экран оповестил о энном количестве непрочитанных смс, сообщений ватсап и даже пропущенном звонке.
- Только попробуй сказать, что не успеваешь приехать, - веселым голосом заявила трубка.
- Как я могу? – усмехнулся Осоргин, перекидывая через плечо сумку с ноутбуком. – Пропустить такое событие…
- Вот только не издевайся! В конце концов, тридцать лет исполняется не каждый год, и ты, мистер «не-могу-работа», просто не имеешь право не приехать. Так и знай!
Колеса небольшого чемодана шуршат по асфальту. Андрей с удовольствие вдыхает холодный, наконец-то зимний воздух.
- Я уже в Праге.
Пересадка в столице Чехии – приятная возможность отвлечься от мыслей о новом проекте, а уж пропустить день Рождения пани Матильды Новак, в девичестве Надь, «подруги дней суровых» собственного детства и юности, было бы равно совершению преступления.
В последний раз в Zlatá Praha он приезжал вместе с Настей. Даже странно, что это было практически три года назад: с горящими глазами и болью в натруженных ногах они тогда обошли, кажется, весь старинный город, практически в каждом уголке которого можно обнаружить повод для удивления и восхищения мастерством архитекторов.
Все-таки не устояв перед желанием пройтись, Андрей попросил таксиста остановиться за квартал до отеля. Дорогу он помнил со времени прошлой поездки: небольшой желтое здание притаилось на одной из узких улиц Старого города.
Ты всегда невольно испытываешь своеобразное волнение перед свежим покровом снега. Шагая по безлюдной заснеженной улице, ты точно вступаешь в какой-то новый мир, и всего тебя  пронизывает радость открытия, первого соприкосновения с чем-то чистым, нетронутым и совершенным. Хотя улица была не так уж безлюдна: возможность встретить приближающееся Рождество в одной из красивейших столиц Европы влекла в Прагу внушительное число туристов.
Еще в прошлый раз мужчина отметил для себя тот факт, что пражан невозможно перепутать с гостями города. Было в них что-то безмятежно, размеренное, казалось, что их не волнует ход времени. И в этом тоже было своеобразное очарование Праги. Сам он, правда, здесь жить бы не смог, уже навсегда привыкнув к ритму многомиллионного мегаполиса, где даже дети зачастую страдают от хронической усталости, но тем приятнее было возвращаться в этот город с будто остановившейся историей.
Память Осоргина не подвела, и, увидев дверь гостиницы, он ускорил шаг. В холле его приветствовала девушка-администратор, лицо которой при виде постояльца озарилось профессиональной, но уже заметно усталой улыбкой. Ответив на положенные приветствия, Андрей вынул из внутреннего кармана паспорт.
- Да, все верно, - быстро шелестя пальцами по клавиатуре компьютера, ответила администратор. -Номер 207, Вам нужно подняться на второй этаж, далее поворот направо.
Поблагодарив, мужчина забрал со стойки ресепшн магнитную карту и направился к лестнице. Один пролет, десяток шагов, и вот уже дверь номера. Замок дружелюбно мигнул зеленым светом, и Андрей, с щелчком сложив ручку чемодана, вошел в открытую дверь.
Наверное, все же было с ним в этот день что-то не так, раз уж его не насторожил включенный в номере свет. Неладное Андрей почувствовал только налетев на большой прямоугольный предмет, точно не являвшийся частью интерьера.
- Что за черт!

Этот вечер был не самым простым для меня и моего старого знакомого Пола - когда-то мы пересекались по вопросам бизнеса, но наши пути также быстро разошлись. Конечно, мы какое-то время поддерживали дружеские отношения, но жизнь так быстротечна и стремительна, что люди, с которыми тебя ничего не связывает как то быстро из нее начинают исчезать. И я был очень удивлен тому, что в один прекрасный день мне пришло приглашение от него и его будущей супруги на вечер в честь их помолвки. Я сначала был приятно обрадован этому приглашению, однако позже меня начинали окутывать сомнения - идти туда или нет? Мы не так хорошо общаемся, и это удивительно, что он вообще вспомнил о моем существовании. Впрочем, это приятно. Приятно знать о том, что тебя помнят и приглашают на такие события. Ведь это не просто тусовка, где собирается всякий сброд.
После работы я заехал домой, переоделся в менее-официальный наряд и вызвал такси. Такие вечера обязывают к стаканчику-другому горячительного, а я не хотел попасть в аварию и закончить этот вечер в больнице. Машины не было очень долго, а опаздывать не хотелось. Пришлось изрядно вытрепать нервы диспетчеру, отчего мой заказ был сразу же выполнен - с ними только так видимо можно разговаривать.
Явившись в место, где происходило празднество, я мельком оценил праздную публику, поздоровался с некоторыми знакомыми - их тут было не так много. Видимо контингент, с которым общался я, тут был не очень то и представлен. Меня это особо не волновало, я не планировал задерживаться здесь надолго - завтра с утра важное совещание, и я должен выглядеть свежо и не помято.
В помещении, обильно снабженном вентиляцией было довольно-таки душно, а я просто не переносил духоту и воздух, в котором слишком уж много углекислого газа. Все эти духи, алкоголь, разговоры, запахи и звуки настолько смешались, что мне стало не по себе. Я дико устал сегодня, и предпочел бы променять этот шумный вечер на кровать и телевизор, однако я не мог игнорировать приглашения.
Оглянувшись по сторонам, я заметил широкие двери цвета ореха, которые были настолько воздушными и манящими ввиду вставленных в них тонких тонированных стекол, что мне захотелось выйти через них - а вели они в сад, на террасу, где можно было уединиться, если конечно в кустах какая нибудь парочка не занимается сексом. Я протиснулся через толпу, по пути оставил бокал с недопитым шампанским у официанта на подносе, и наконец перешагнул порог заветной двери. Гам сразу утих, где-то вдали слышался умиротворенный стрекот цикад и кузнечиков. Свежий прохладный ветерок был для меня словно спасение от этого ужасного, набитого людьми помещения. Отойдя к балюстраде, которой была ограждена терраса, я неслышно задымил и уставился вдаль. Меня было совершенно незаметно - фонари горели достаточно тускло, а входя из светлого помещения в темноту сада не сразу сориентируешься в окружающем пространстве.
Я услышал цоканье каблуков, а после и раздраженный голос девушки, которая явно была пьяна. Ее речи, отпускаемые в пространство сада, стали интересны мне, и я решил дослушать все до конца. Бутылка, опустошенная девушкой через какое-то время полетела в кусты, а я решил уйти отсюда, чтобы не стать замеченным - мой внутренний детектив уже подсказывал мне о том, что пора сваливать. Но не тут-то было. Уже около тех самых дверей я столкнулся с ней лицом к лицу.
Так вот ты какая, будущая супруга моего верного знакомого.
- Мне кажется вы потеряли не Пола, а подписанный его рукою чек на заветную сумму? Загадочно улыбнувшись, я потушил сигарету в песке и развернулся, возвращаясь в пространство зала.